От самого худшего во время нашествия Едигея спасла Москву смута в Орде. Едигей получил весть о том, что власть его ставленника Пулад-Темира в опасности. "Некий царевич" решил воспользоваться ситуацией и захватить великоханский стол. И хотя это ему не удалось (проводник провел его не к ханскому двору, а на торг). Булат был крайне напуган и потребовал возвращения Едигея. Тот, взяв с москвичей "окуп 3000 рублев", простояв всего три недели, поспешил в Орду. Троицкая летопись пишет: "Отшедшим же татаром съ множеством полона и всякого товара и всякого узорочиа наимавшеся, полона же толико множество ведяху яко многы тысяща числом превосхождааше. Жалостно же бе видяху и достоино слез многих, яко един татарин до четыредесять христиан ведяше съ нужею повязавши. Много множество иссечено бысть, инии же от мраза изомроша, друзии жажею и гладом умираху, отци и матери плакаху чад своих разбиваемых и умерщвляемых, такоже и чяда рыдаху разлучениа от родитель своих, и не бысть помилуюющаго, ниже избавляющаго ни помогающаго. И бысть тогда въ всей Руской земли всем христианам туга велика и плачь неутешим и рыдание и кричание. ".

Вскоре после ухода Едигея в Москве начался голод. Умерло множество людей. В московских землях появился мор, первые признаки которого выражались в том, что "у больного руки и ноги прикорчит, шею скривит, зубы скрежещут, кости хрустят, все суставы трещат, кричит, вопит; у иных и мысль изменится, ум отнимется; иные, один день поболевши, умирали, другие полтора дня, некоторые два дня, а иные, поболевши три или четыре дня, выздоравливали".